Он в январе пришел, ушел в июле
И сорок два витка вкруг солнца совершил
А сорок третий оборвался – не от пули
Он просто на надрыве пел и жил
Он торопил судьбу бесцеремонно
Стараясь все, что ей дано ему успеть
И видно разозлил лихую он, но
Успел так много важного нам спеть
Что сесть на мель еще не значит затонуть для корабля
И что влюбленным чтобы пели надо постелить поля
И что идти к вершинам стоит, камнепадам вопреки
И что бывает так, что надо за флажки
Что в темноту порою надо, когда нужен там, шагнуть
Что по натянутым канатам выбирают люди путь
Что выбираться можно только лишь своею колеей
И не всегда тому виднее, кто большой
И несся голос звучный над страною
И с первых звуков в души проникал
И каждой песней, даже самою простою
Что значит быть людьми напоминал
И сквозь запреты, под аплодисменты
Он сцене каждой отдавал запас весь сил
И океан магнитофонной ленты
Его слова мгновенно разносил
Что есть свобода в табуне, но нет свободы под седлом
Что дом в котором шепчет зло – навеки обречённый дом
Что если позабыта честь, шипят доносы по углам
И что не надо верить миражам
Что горизонт, как ни далек, а все же стоит он пути
И что умен совсем не тот, хочет гору обойти
Что выбираться можно только лишь своею колеей
И не всегда тому виднее, кто большой
И хоть взбухали с каждой песней вены
Он бег судьбы лишь только ускорял
“Быть иль не быть?” он спрашивал со сцены
И каждым мигом “быть” ей отвечал
И вдаль вела своя его дорога
И столько планов было впереди
Писать, творить и песен спеть так много
Не меньше, чем осталось позади
Что и над пропастью подчас не замедляют бег коней
И то, что те, кто любит нас, ждут возвращенья кораблей
Что книг хороших голоса – опора нам на много лет
И что по лезвию ножа готов босым идти поэт
Что лучше прерванный полет, чем скука душных середин
И был что в самом деле тот, кто не стрелял из всех один
Что выбираться можно только лишь своею колеей
И не всегда тому виднее, кто большой